Школьная доска, около тридцати пар глаз напротив, ободряющие взгляды Толстого и Пушкина с портретов и учительница, мерно постукивающая ручкой по журналу с ровной колонкой оценок за «чтение стихотворения наизусть» - такое воспоминание об уроке литературы есть у каждого. С самых первых дней школьной жизни мы учились «понимать и любить поэзию»: соревновались, кто чувственнее воспроизведет строчки о заспавшемся в чудесный морозный день друге, препарировали широколиственную дрожь летней дубравы, выискивая ямбы и хореи, честно пытались осознать обособленность автора и лирического героя и занимались литературной криптографией, постигая принципы Онегинской строфы… Признаемся честно, несмотря на все пройденные с честью образовательные программы, ощутить любовь к стихотворно сложенным произведениям удается немногим. Однако за рифмованными строчками скрывается нечто большее, чем просто описывающий действительность текст; хорошее, искреннее стихотворение – это музыка, заключенная в слова, это подчас самый правдивый рассказ о том, что чувствует автор и как видит мир. «Самое ценное в жизни и в стихах — то, что сорвалось», - слова М. Цветаевой; читая стихи, мы познаем себя, окружающих нас людей – познаем мир - и поэзии не место на литературных антресолях. 21 марта отмечается Всемирный день поэзии – сегодня говорим о ней.

Сложно сказать, когда было написано Первое стихотворение – при попытках отыскать точную дату появления чего-то первого и единственного в своем роде на помощь обычно приходит спасительное «как только возникла…» - и далее по вкусу вставляется сфера, о которой идет речь; «как только возникла литература». Между тем, многие литературоведы почти с уверенностью говорят о рождении первого стихотворного произведения в 23 веке до н.э., имея в виду стихи-гимны, посвященные аккадской принцессе Энхедуанне, «Жрице обилия небес» - долгое время эти произведения считались священными, и после сотен лет после смерти верховной жрицы стихотворения числились в «учебной программе» тех времен, в копировании священных гимнов упражнялись студенты. Именно глиняные таблички с подобными упражнениями и помогли восстановить древние поэтические тексты, которые сегодня считаются памятником письменной истории. Историки литературы традиционно делят все время существования этого рода литературы на несколько эпох. Например, ученый Томас Лав Пикок выделил четыре временных промежутка, взяв за основу самые характерные черты написанных в эти промежутки произведений. Согласно Томасу Пикоку, начинается развитие поэзии с Железного века (некоторые названия своих поэтических эпох он заимствовал из общей исторической науки), когда могло еще не существовать письменной литературы, а поэтические произведения передавались из уст в уста: примитивные оды о правителях, подвигах и войнах. За ним следовал Золотой век, когда главными героями стихотворений были не современники, а великие предки, а сам текст был насыщен витиеватыми оборотами, интересными новыми образами, а между строк читалась недюжинная эрудиция авторов. После Золотого наступил Серебряный век, где развитие поэзии, по мнению Пикока, разделилось на два направления: оригинального с некоторыми новыми чертами, например, нотками иронии в стихотворениях, и подражательного, повторяющего традиции предыдущей эпохи. За Серебряным веком следовал Медный, искусство «музыки души», после которого завершилось Средневековье. На этом Томас описание поэтических эпох заканчивает, утверждая, что в своем дальнейшем развитии поэзия лишь повторяла уже пройденные этапы, отличаясь всего-то незначительными новыми штрихами.

Российские литературоведы, размышляя о развитии русской поэзии, менее категоричны в определении периодов и склонны видеть больше индивидуальных черт, присущих каждому этапу. Так же, как и Томас Пикок, они выделяют Золотой (который, помимо всего прочего, считается временем появления «классического русского языка», созданного Александром Сергеевичем) и Серебряный века (расцвет символизма) русской поэзии, время, когда творили Пушкин, Лермонтов, Тютчев и Блок, Цветаева, Северянин, соответственно. За Серебряным веком последовал Советский период, когда в стихотворениях ясно прослеживалась идеологическая линия, а описания чувств лирического героя часто сводились к восхищению производством и восхищению судьбой рабочего человека. В эту же поэтическую эпоху творили талантливейшие поэты, известные как «шестидесятники»: А. Вознесенский, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, И. Бродский – поэты «оттепели».

Существует ли современная поэзия? Литературные критики весьма противоречиво высказываются на этот счет. Поэты есть, потому что «их не может не быть» - однако выделить какие-то общие черты, которые могли стать основой для новой поэтической эпохи, - довольно сложная задача. Современные мастера слова любят экспериментировать, смешивать жанры, стили и образы, пробовать новые формы. Появляются произведения, сочетающие в себе поэзию, живопись, музыку – быть может, именно это и станет определяющей чертой при выделении современной поэзии в новую литературную эпоху, а мы с вами можем наблюдать за творческими поисками классиков будущего. И Всемирный день поэзии – как раз тот праздник, который помогает искать новые таланты и поддерживать интерес к этому замечательному виду искусства.

Праздник, созданный для привлечения внимания к этому роду литературы, был учрежден в 1999 году на тридцатой сессии Генеральной ассамблеи ЮНЕСКО, все с той же целью поддержки языкового многообразия (о языках древних и исчезающих можно почитать здесь) при помощи средств поэтического выражения, создания условий для развития поэзии как вида искусства, помощи молодым поэтам и издателям и сохранения многовековых поэтических традиций. Первый раз его отметили в 2000 году в Париже (ведь именно там располагается штаб-квартира ЮНЕСКО), а в Москве его впервые провело "Добровольное общество охраны стрекоз" (ДООС), вдохновленное его главой, поэтом Константином Кедровым. В этот день традиционно поэтам вручаются литературные премии, поводятся мероприятия, где можно познакомиться  творчеством известных или начинающих писателей, организуются публичные чтения стихотворений. И это прекрасно!

Справа от желудка и селезёнки, занимая солидную часть брюшной полости, лежит печень. Она состоит из правой и левой долей, которые, в свою очередь, подразделяются на 8 долек. Не все могут быстро ответить, зачем нужен такой большой орган, хотя любой носитель русского языка способен догадаться, что само слово «печень» связано с «печкой», теплом и внутренним жаром. Долгие века люди только гадали, когда речь заходила о возможном назначении огромной печени – такой мягкой, тёплой и тёмно-красной от содержащейся в ней крови. Многие, очевидно, полагали, что назначение печени сводится к поддержанию постоянной температуры тела. Человек ведь «теплокровный», в отличие от рыб, змей и лягушек, и якобы именно печень подогревает тело человека изнутри.

Но так считали в России, а вот китайцы верили, что печень способствует усвоению телом человека жизненно необходимых «космических» элементов – воды, огня, дерева и металлов. Причём умозрительно древние мудрецы в этой восточной стране догадались, что всё необходимое для жизни содержится в пище, которая в желудке подготавливается к перевариванию, чтобы в тонкой кишке раствориться в кашице, которую тело поливает особыми соками. Конечно, во всём остальном они заблуждались. Так, им представлялось, что из кишки «элементы» поступают в печень, а оттуда – в сердце, которому отводилась кроветворная роль, причём кровь разносила «питательные элементы» по всему телу. В традиционной китайской эзотерике печень считается вместилищем души, а тесно связанный с ней жёлчный пузырь – вместилищем мужества.

Древним индусам была известна связь печени с желтухой, поскольку жёлчь была правильно определена как секрет печени. Жёлчь – важная биологическая жидкость: в сутки её образуется до полутора литров! Если же она откладывается в тканях, где в норме её быть не должно, то имеет место желтуха. У человека не только кожа, но и глаза приобретают нездоровый желтоватый цвет. Древнегреческие врачеватели умели пальпировать печень (на ощупь определять, не вздута ли та), но средства лечения были примитивны. Страдающим болями в области печени предлагали есть кусочки сырой печени животных. О состоянии медицины Эллады, где почитали богов целительства – Асклепия, Махаона и Подалирия, – мы знаем благодаря авторитетным трудам жившего в V веке до н. э. Гиппократа. Несмотря на запрет вскрытия трупов (это расценивалось как надругательство) в тогдашней Греции, было изучено анатомическое строение печени, а желтуха и асцит (накопление жидкости в брюшной полости) считались признаками печёночных недугов.

В Древнем Риме в I—II в. н.э. уже проводились операции на печени, судя по тому, что величайший врач этой цивилизации – Гален – подробно описывал форму и структуру этого органа, сравнивая анатомию человеческой печени с печенью животных. По-видимому, мудрецу также было известно, что в печень по воротной вене поступает кровь от кишечника. Не сомневаясь, что печень вырабатывает жёлчь, Гален различал желтуху из-за механического препятствия оттоку жёлчи по желчевыводящим путям, из-за болезней, а также из-за интенсивного распада крови.

Редкая в античное время, в силу неприятия обществом, практика анатомирования (даже Гиппократ практически не трогал трупы, а вот Гален и живший за 5 столетий до него Герофил из Александрии Египетской были активными патологоанатомами) фактически оказалась вне закона в Средние века. Если язычники презирали желавших заглянуть внутрь человеческого тела, за то что они якобы мешают умершему попасть в царство мёртвых, то христиане открыто объявили такие манипуляции с трупами богохульством.

Только эпоха Возрождения позволила анатомам вздохнуть свободно. Великий Леонардо из итальянского городка Винчи, препарируя печень умерших, описал замещение печёночной ткани бессистемной соединительной тканью, – этот процесс печально известен, как цирроз (перерождённая печень перестаёт выполнять свои функции, и человек не проживёт и пяти лет). Позже Везалий описал все видимые невооружённым глазом кровеносные сосуды печени, а также жёлчные протоки. Что касается цирроза, то Везалий сообщал, что в первую очередь это проблема пьяниц. Ещё спустя век итальянский врач, основоположник микроскопической анатомии, Марчелло Мальпиги детально показал, как клетки печени (по сути своей, крупнейшей железы, состоящей из долек) вырабатывают жёлчь. Желтуха объявлена заразной болезнью.

Открытия XV—XVII вв. меркнут по сравнению с достижениями микроскопии и биохимии в XIX в., когда стало известно о мочевине, образующейся в печени как конечный продукт обмена белков, а также о молочной кислоте (которую печень разлагает на глюкозу – простой сахар – и гликоген – полисахарид, откладывающийся в печени же про запас). Оказалось, что жёлчь состоит из жёлчных кислот, а их осадок – жёлчные камни (те, что, чаще у женщин, формируются в жёлчном пузыре и могут закупорить его, нарушая отток жёлчи) – можно успешно превращать обратно в жидкую фазу определёнными лекарствами. Это избавляет человека от сильнейших колик. Благодаря немецкому учёному Купферу, мы знаем, что печень ещё и обезвреживает микробные и пищевые яды. Вообще печень – сложнейший «химкомбинат» организма: её клетки проводят множество реакций: окисление, восстановление, метилирование, ацетилирование, гидролиз и т.д., и т.п. Вредные вещества, подлежащие выделению, во многом утилизируются через жёлчь. Ведь та выводится в двенадцатиперстную кишку с целью переваривания жиров (жир раскладывается на мелкие капельки, чтобы пищеварительные ферменты сока поджелудочной железы обволокли их и сложнейшие жировые молекулы распались на глицерин и жирные кислоты). Отработанная жёлчь следует по пищеварительному тракту вплоть до анального отверстия – вместе со всеми веществами, что «выбраковала» печень. Так печень обеспечивает избавление от многих ядов и продуктов обмена веществ, минуя почки (которые отфильтровывают часть крови в мочу).

Таким образом, однозначно ответить на вопрос: зачем необходима печень, невозможно. Можно сказать, что это величайшая железа нашего тела, выделяющая большое количество жёлчи. Жёлчь, кстати говоря, и сама выполняет множество функций, формируясь на самом деле из отработанных красных кровяных телец. Происходит настоящее чудо природы – гемоглобину, не способному уже переносить кислород, предстоит ещё принести пользу при пищеварении, т.е. организм «выжимает» из него максимальную выгоду. Но также печень – это величайшая «химическая лаборатория», которая каких только функций не выполняет! При этом у взрослого часть функций печени пропадает. У плода же и в самом начале жизни ребенка печень активно вырабатывает белки плазмы крови, особенно защитные и транспортные. Наконец, печень – это депо крови. В случае необходимости (в шоковом состоянии) организм выбрасывает из печени значительный объём крови, который в нормальном состоянии человека словно «застаивается» в печёночных венах. В ряде случаев этот резерв позволяет человеку выжить при кровопотере.

Почему последнее время так много рекламы и популярных медицинских передач эксплуатируют девиз: береги печень смолоду? В первую очередь потому, что этот орган в принципе устойчив и «живуч», а нам всего лишь надо стараться «помогать» ему. Многие помнят миф о Прометее, которому орёл время от времени выклёвывал печень, а та каждый раз отрастала. Благодаря недавно открытым стволовым клеткам печени (клетки неясного происхождения, теоретически способные превращаться в какой угодно химический тип клеток печени), а в большей степени – благодаря способности печёночных клеток быстро расти, печень может функционировать и оперативно восстанавливать свой размер, даже если повреждена на три четверти! Но не следует злоупотреблять сопротивляемостью и «износоустойчивостью» печени! Вирусный гепатит, канцерогены и неправильное питание (в первую очередь алкоголь) – вот чего следует избегать. Помните, что рак печени и цирроз не поддаются излечению и при современном уровне медицины. Пересадка печени от трупа или части печени от донора – не панацея: сегодня очереди на операцию и требующиеся деньги такие, что большинство нуждающихся до операции не доживут.

Хотите знать больше, читайте нашу книгу "Тело человека"

Автомобилисты иногда посмеиваются над убеждёнными поклонниками мотоциклов: мол, всё, что между ног, несерьёзно… А в ответ слышат: зато мотоцикл изобретён раньше! Но всё намного сложнее. На самом деле, как спор о вкусах, автомобиль лучше или мотоцикл, так и спор о приоритете изобретения какого-либо из этих двух «королей дороги» едва ли когда-нибудь закончится. Очевидно одно: когда идея отказа от лошадей и прочих тягловых животных начала буквально витать воздухе, изобретатели самодвижущихся повозок оказались неистощимы на выдумки и работали, кажется, удивляясь самим себе. Конструкторы и первопроходцы могли идти параллельными путями, пробуя различные типы двигателя и разное топливо. Наряду с паровыми двигателями, шло в ход электричество, в т.ч. неперезаряжаемые первичные гальванические элементы, но также электромотор постоянного тока. В баке могли быть: водородно-кислородная смесь, угольный газ, керосин, бензин. Сама жизнь проверяла на прочность разнообразные, порой взаимоисключающие технологии. Не все имена смелых новаторов донесла до нас история, как и далеко не все идеи прижились. Но тех, кто действительно вписал своё имя в раннюю историю автомобиле- и мотостроения, чтят на их родине и во всём мире.

 

Так, в малоизвестном городке Бар-ле-Дук, в восточной Франции, стоит памятник уроженцу этих мест Пьеру Мишо, которого благодарные земляки считают изобретателем мотоцикла. Работавший в слесарной мастерской с младых ногтей, Пьер в 14 лет добился того, чтобы слесари уже доверяли ему в полной мере взрослую работу. Ещё до того, как войти в года, этот вундеркинд (не в учёбе, а в умении работать руками и генерировать конструкторские идеи) открыл своё собственное дело и стал производить на продажу различные стальные детали, причём преуспел так, что переехал из провинции в Париж. В 1869 г. его сын Эрнест, не готовый признавать себя тенью своего отца, но желавший творить совместно с ним, сконструировал уникальный на тот момент паровой велосипед. Надо сказать, что Эрнест Мишо за несколько лет до этого изобретения, которому было суждено прославить его и отца, самостоятельно (будучи тогда ещё 19-летним юношей) совершил маленькую революцию в велосипедном хобби. До рационализаторского предложения Эрнеста Мишо все, кто ездил на велосипеде, постоянно отталкивались от земли, а набрав скорость, смешно растопыривали ноги; но талантливый сын гениального слесаря приспособил подставки для ног на переднем велосипедном колесе. Когда же Эрнест возмужал и они с отцом в полноценном тандеме взялись за дело, им удалось удивить мир едва ли не первым мотоциклом современного типа, только паровым и известным ещё под архаичным названием «цикл». И это ещё не говоря о том, сколько сделали отец и сын Мишо для развития собственно велосипеда! Именно они ввели педали, которые двигают ведущее колесо, впервые сконструировали велосипедные тормоза и вообще наладили производство прогрессивных велосипедов (в 1860-х гг. семейный подряд Мишо счёл нужным сделать передние колёса большего диаметра, чем задние, что надолго задало моду на такой морально устаревший ныне типаж). Накануне поражения от немцев в 1870 г., которое явилось сущей военной катастрофой для французской нации, велосипедная компания Мишо как раз переживала зенит своей славы.

 

Увы, события проигранной войны и Парижской коммуны разрушили бизнес Мишо… И всё же, в 1894 г. французы отдали дань уважения к тому времени уже почившим вечным сном «Отцам велосипеда» Пьеру и Эрнесту Мишо. С тех пор памятник невысокому чудаку с велосипедом украшает провинциальный Бар-ле-Дук.

И всё же самодвижущиеся двухколёсные машины, чьи «потомки» сегодня стали, в глазах многих ценителей, достойными соперниками автомобилям на любой дороге мира, в 1860-х—80-х гг. явно проигрывали в популярности даже велосипедам (которые считались атрибутами вычурных богатых франтов). Паровая машина уже могла быть достаточно компактной для лёгкого двухколёсного самоходного экипажа, но смехотворная удельная мощность двигателя (всего лишь «четверть лошади» у 9-килограммового парового мотоцикла американца Люциуса Дэя Коупленда, изобретённого в 1881 г.), неприлично долгое разведение паров и КПД всего в несколько процентов справедливо снискали дурную славу.

 

Всё изменилось с появлением мотоцикла с двигателем внутреннего сгорания (ДВС), «отцами» которого в 1885 г. стали знаменитые ныне немцы: Готлиб Даймлер и Вильгельм Майбах. Бензиновый карбюраторный двигатель имел теперь мощность «полторы лошади» и устанавливался на деревянной раме. Колёса также были деревянными. Опытный образец разогнался до 12-ти км/ч. Эти успешные испытания, а чуть позже в том же 1885 г. патент Даймлера позволили поклонникам мотоцикла заявлять о приоритете изобретения своего любимого двухколёсного коня над изобретением автомобиля, поскольку автомобиль с ДВС уверенно шагнул в мир только на следующий год. Вот только фирма «Даймлер» более к мотоциклам не возвращалась. Серийное производство мотоциклов впервые началось в 1894 г. и связано с другой немецкой компанией – «Hildebrand & Wolfmüller». Это уже была серьёзная техника: «две с половиной лошади», скорость до 45км/ч, а весила машинка полцентнера. Основные характеристики: объём двигателя – полтора литра, 2 цилиндра, охлаждение – водяное, задний привод шатунами от поршней, запуск «с толкача» без муфты сцепления. Тормоз единственный, колодочный, действовал он на покрышку переднего колеса. Модель выпускалась 3 года, изготовлено 2 тыс. шт.

 

А первый активно использующийся автомобиль с бензиновым двигателем был сконструирован немецким изобретателем Карлом Бенцем и запатентован от 29 января 1886 г. Бенц начал серийное производство в 1888 г., после тест-драйва, проведённого его собственной женой Бертой. Фрау Бенц прокатилась из Мангейма в Пфорцгейм и обратно. До этой сильной женщины мало кто задумывался, что безлошадные экипажи подходят для повседневного использования.

 

В 1889 г. Даймлер и Майбах сконструировали кое-что принципиально новое. Впервые заговорили именно об «автомобиле» (что буквально значит «самоходка»), а не просто о конном экипаже с ДВС в качестве «спецсредства».

Так были ли немецкие предприниматели, которые прошли путь от простых ремесленников и подмастерьев до крупнейших промышленников и чьи имена золотыми буквами вписаны в историю престижных брендов автомобилестроения, изобретателями универсального ДВС, одновременно подходящего для освоения человеком дорог, воздуха и даже толщи воды? Нет! В 1882 г. итальянец Энрико Бернарди запатентовал одноцилиндровый бензиновый мотор. То была почти игрушка: объёмом чуть больше 120 «кубиков», движок выдавал мощность каких-то 0,02 лошадиные силы. Но Бернарди установил его на 3-колёсный велосипед своего сына и, гордо называя свою технику «трициклом», утверждал, что она перевозит двух взрослых человек. Вот кого следует рассматривать как минимум кандидатом на изобретение сразу и первого автомобиля, и первого мотоцикла!

 

​По мотивам книг издательства Наше слово, Удивительный транспорт

фото с сайта transformingtransport.eu и страна-читалия.рф